С 12 до 13 лицеисты гуляли в парке, а в 13 шли на обед. В столовой полагалось сперва с благоговением слушать молитву, а потом «сидя за определенным столом пить чай и кушать завтрак со всей благопристойностью и тихостью». Но трапезы проходили очень шумно.
Из воспоминаний Ивана Пущина: «По праздникам, те из лицеистов, у кого водились деньги, договаривались с дядькой — Леонтием Кемерским, и вместо казенного зеленого чая он ставил для всех кофе или шоколад». Кормили лицеистов хорошо: обед состоял из трех, а иногда из четырёх блюд. Первое время ученикам выдавали даже по полстакана портера (английского пива), но длилось это недолго.
Из воспоминаний Ивана Пущина: «По праздникам, те из лицеистов, у кого водились деньги, договаривались с дядькой — Леонтием Кемерским, и вместо казенного зеленого чая он ставил для всех кофе или шоколад». Кормили лицеистов хорошо: обед состоял из трех, а иногда из четырёх блюд. Первое время ученикам выдавали даже по полстакана портера (английского пива), но длилось это недолго.
Обед
Друзья! досужный час настал;
Всё тихо, все в покое;
Скорее скатерть и бокал!
Сюда, вино златое!
Шипи, шампанское, в стекле.
Друзья, почто же с Кантом
Сенека, Тацит на столе,
Фольянт над фолиантом?
Под стол холодных мудрецов,
Мы полем овладеем;
Под стол ученых дураков!
Без них мы пить умеем.
Ужели трезвого найдем
За скатертью студента?
На всякий случай изберем
Скорее президента.
В награду пьяным — он нальет
И пунш и грог душистый,
А вам, спартанцы, поднесет
Воды в стакане чистой!
Апостол неги и прохлад,
Мой добрый Галич, vale!
Ты Эпикуров младший брат,
Душа твоя в бокале.
Главу венками убери,
Будь нашим президентом,
И станут самые цари
Завидовать студентам.
Дай руку, Дельвиг! что ты спишь?
Проснись, ленивец сонный!
Ты не под кафедрой сидишь,
Латынью усыпленный.
Взгляни: здесь круг твоих друзей;
Бутыль вином налита,
За здравье нашей музы пей,
Парнасский волокита.
Остряк любезный, по рукам!
Полней бокал досуга!
И вылей сотню эпиграмм
На недруга и друга.
А ты, красавец молодой,
Сиятельный повеса!
Ты будешь Вакха жрец лихой,
На прочее — завеса!
Хотя студент, хотя я пьян,
Но скромность почитаю;
Придвинь же пенистый стакан,
На брань благословляю.
Товарищ милый, друг прямой,
Тряхнем рукою руку,
Оставим в чаше круговой
Педантам сродну скуку:
Не в первый раз мы вместе пьем,
Нередко и бранимся,
Но чашу дружества нальем —
И тотчас помиримся.
А ты, который с детских лет
Одним весельем дышишь,
Забавный, право, ты поэт,
Хоть плохо басни пишешь;
С тобой тасуюсь без чинов,
Люблю тебя душою,
Наполни кружку до краев, —
Рассудок! бог с тобою!
А ты, повеса из повес,
На шалости рожденный,
Удалый хват, головорез,
Приятель задушевный,
Бутылки, рюмки разобьем
За здравие Платова,
В казачью шапку пунш нальем —
И пить давайте снова!..
Приближься, милый наш певец,
Любимый Аполлоном!
Воспой властителя сердец
Гитары тихим звоном.
Как сладостно в стесненну грудь
Томленье звуков льется!..
Но мне ли страстью воздохнуть?
Нет! пьяный лишь смеется!
Не лучше ль, Роде записной,
В честь Вакховой станицы
Теперь скрыпеть тебе струной
Расстроенной скрыпицы?
Запойте хором, господа,
Нет нужды, что нескладно;
Охрипли? — это не беда:
Для пьяных всё ведь ладно!
Но что?.. я вижу всё вдвоем;
Двоится штоф с араком;
Вся комната пошла кругом;
Покрылись очи мраком…
Где вы, товарищи? где я?
Скажите, Вакха ради…
Вы дремлете, мои друзья,
Склонившись на тетради…
Писатель за свои грехи!
Ты с виду всех трезвее;
Вильгельм, прочти свои стихи,
Чтоб мне заснуть скорее.
1814 г.
Всё тихо, все в покое;
Скорее скатерть и бокал!
Сюда, вино златое!
Шипи, шампанское, в стекле.
Друзья, почто же с Кантом
Сенека, Тацит на столе,
Фольянт над фолиантом?
Под стол холодных мудрецов,
Мы полем овладеем;
Под стол ученых дураков!
Без них мы пить умеем.
Ужели трезвого найдем
За скатертью студента?
На всякий случай изберем
Скорее президента.
В награду пьяным — он нальет
И пунш и грог душистый,
А вам, спартанцы, поднесет
Воды в стакане чистой!
Апостол неги и прохлад,
Мой добрый Галич, vale!
Ты Эпикуров младший брат,
Душа твоя в бокале.
Главу венками убери,
Будь нашим президентом,
И станут самые цари
Завидовать студентам.
Дай руку, Дельвиг! что ты спишь?
Проснись, ленивец сонный!
Ты не под кафедрой сидишь,
Латынью усыпленный.
Взгляни: здесь круг твоих друзей;
Бутыль вином налита,
За здравье нашей музы пей,
Парнасский волокита.
Остряк любезный, по рукам!
Полней бокал досуга!
И вылей сотню эпиграмм
На недруга и друга.
А ты, красавец молодой,
Сиятельный повеса!
Ты будешь Вакха жрец лихой,
На прочее — завеса!
Хотя студент, хотя я пьян,
Но скромность почитаю;
Придвинь же пенистый стакан,
На брань благословляю.
Товарищ милый, друг прямой,
Тряхнем рукою руку,
Оставим в чаше круговой
Педантам сродну скуку:
Не в первый раз мы вместе пьем,
Нередко и бранимся,
Но чашу дружества нальем —
И тотчас помиримся.
А ты, который с детских лет
Одним весельем дышишь,
Забавный, право, ты поэт,
Хоть плохо басни пишешь;
С тобой тасуюсь без чинов,
Люблю тебя душою,
Наполни кружку до краев, —
Рассудок! бог с тобою!
А ты, повеса из повес,
На шалости рожденный,
Удалый хват, головорез,
Приятель задушевный,
Бутылки, рюмки разобьем
За здравие Платова,
В казачью шапку пунш нальем —
И пить давайте снова!..
Приближься, милый наш певец,
Любимый Аполлоном!
Воспой властителя сердец
Гитары тихим звоном.
Как сладостно в стесненну грудь
Томленье звуков льется!..
Но мне ли страстью воздохнуть?
Нет! пьяный лишь смеется!
Не лучше ль, Роде записной,
В честь Вакховой станицы
Теперь скрыпеть тебе струной
Расстроенной скрыпицы?
Запойте хором, господа,
Нет нужды, что нескладно;
Охрипли? — это не беда:
Для пьяных всё ведь ладно!
Но что?.. я вижу всё вдвоем;
Двоится штоф с араком;
Вся комната пошла кругом;
Покрылись очи мраком…
Где вы, товарищи? где я?
Скажите, Вакха ради…
Вы дремлете, мои друзья,
Склонившись на тетради…
Писатель за свои грехи!
Ты с виду всех трезвее;
Вильгельм, прочти свои стихи,
Чтоб мне заснуть скорее.
1814 г.
Пирующие студенты
По воспоминаниям Пущина, Александр Сергеевич сочинил это шуточное стихотворение, когда лежал в лазарете Лицея. Друзья пришли навестить поэта, тогда и состоялось первое чтение «Пирующих студентов». Однако общественность получила возможность ознакомиться с ним только в 1841 году, когда Жуковский издал посмертное собрание сочинений Александра Сергеевича. В стихотворении Пушкин запечатлел тайную пирушку лицеистов. Многие однокурсники нашли в нём себя: некоторые названы по имени, а других легко узнать по данным поэтом характеристикам. Среди тех, кто удостоился чести быть изображенным в произведении, — Антон Антонович Дельвиг, Иван Васильевич Малиновский, Александр Михайлович Горчаков, Вильгельм Карлович Кюхельбекер.
Из воспоминаний С.Д.Комовского: «Из лицейских профессоров и гувернеров никто в особенности Пушкина не любил и ничем не отличал от других воспитанников; но все боялись его сатир, эпиграмм и острых слов, с удовольствием слушая их на счет других. Так, например, профессор математики К(арцов) от души смеялся его пиитическим шуткам над лицейским доктором П(ешелем), который в свою очередь охотно слушал его же насмешки над К(арцовым). Один только профессор российской и латинской словесности К(ошанск)ий, заметя необыкновенную и преимущественную склонность Пушкина к поэзии, сначала всячески старался отвратить и удержать его от писания стихов, частию, быть может, потому что сам писал и печатал стихи, в которых боялся соперничества, провидя в воспитаннике своем возникающего вновь гения. Но когда будущий успех сего нового таланта сделался слишком очевидным, тогда тот же самый профессор употребил все средства, чтобы, ознакомив его как можно лучше с теориею языка отечественного и с классическою словесностию древних, разделить со временем литературную славу своего ученика».
Из воспоминаний С.Д.Комовского: «Из лицейских профессоров и гувернеров никто в особенности Пушкина не любил и ничем не отличал от других воспитанников; но все боялись его сатир, эпиграмм и острых слов, с удовольствием слушая их на счет других. Так, например, профессор математики К(арцов) от души смеялся его пиитическим шуткам над лицейским доктором П(ешелем), который в свою очередь охотно слушал его же насмешки над К(арцовым). Один только профессор российской и латинской словесности К(ошанск)ий, заметя необыкновенную и преимущественную склонность Пушкина к поэзии, сначала всячески старался отвратить и удержать его от писания стихов, частию, быть может, потому что сам писал и печатал стихи, в которых боялся соперничества, провидя в воспитаннике своем возникающего вновь гения. Но когда будущий успех сего нового таланта сделался слишком очевидным, тогда тот же самый профессор употребил все средства, чтобы, ознакомив его как можно лучше с теориею языка отечественного и с классическою словесностию древних, разделить со временем литературную славу своего ученика».
Пояснение к стихотворению
Александровский парк, где часто гуляли лицеисты
Екатерина Бакунина пленяла «затворников Царскоселья». Пушкин, Комовский и Пущин восторженно писали о ней в своих журналах. Например: «Прелестное лицо её, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи».
Бакунина — дочь действительного камергера Павла Бакунина, продолжительное время исполняющего обязанности президента Академии Наук. По материнской линии — сенаторская внучка, племянница дипломата Дмитрия Татищева. Её хорошо знали при дворе. Пушкин познакомился с ней, потому что она была сестрой одного из его лицейских товарищей — К.П. Бакунина. В 1817 году Екатерину назначили фрейлиной при Елизавете Алексеевне. В её обязанности входило сопровождать императрицу в заграничных поездках. Сама девушка часто блистала на балах.
Пушкин посвятил Бакуниной более 20-ти стихотворений. Это был целый цикл романтических грёз, идеализирующий образ девушки. Поэт говорит о её свободе мыслей и движений, о грациозности души, о сердечности, о прелести улыбки, об изяществе в одежде, вкусах и привычках.
Одно из таких стихотворений «К живописцу» — о первой истинно платонической любви в Лицее. Эти стихи были очень удачно положены на ноты друга Пушкина — Яковлева. Впоследствии музыку постоянно пели не только в Лицее, но и долго по выходе из него.
Бакунина — дочь действительного камергера Павла Бакунина, продолжительное время исполняющего обязанности президента Академии Наук. По материнской линии — сенаторская внучка, племянница дипломата Дмитрия Татищева. Её хорошо знали при дворе. Пушкин познакомился с ней, потому что она была сестрой одного из его лицейских товарищей — К.П. Бакунина. В 1817 году Екатерину назначили фрейлиной при Елизавете Алексеевне. В её обязанности входило сопровождать императрицу в заграничных поездках. Сама девушка часто блистала на балах.
Пушкин посвятил Бакуниной более 20-ти стихотворений. Это был целый цикл романтических грёз, идеализирующий образ девушки. Поэт говорит о её свободе мыслей и движений, о грациозности души, о сердечности, о прелести улыбки, об изяществе в одежде, вкусах и привычках.
Одно из таких стихотворений «К живописцу» — о первой истинно платонической любви в Лицее. Эти стихи были очень удачно положены на ноты друга Пушкина — Яковлева. Впоследствии музыку постоянно пели не только в Лицее, но и долго по выходе из него.
Первая любовь
Дитя харит и вдохновенья,
В порыве пламенной души,
Небрежной кистью наслажденья
Мне друга сердца напиши;
Красу невинности прелестной,
Надежды милые черты,
Улыбку радости небесной
И взоры самой красоты.
Вкруг тонкого Гебеи стана
Венерин пояс повяжи,
Сокрытый прелестью Альбана
Мою царицу окружи.
Прозрачны волны покрывала
Накинь на трепетную грудь,
Чтоб и под ним она дышала,
Хотела тайно воздохнуть.
Представь мечту любви стыдливой,
И той, которую дышу.
Рукой любовника счастливой
Внизу я имя подпишу.
1815 г.
В порыве пламенной души,
Небрежной кистью наслажденья
Мне друга сердца напиши;
Красу невинности прелестной,
Надежды милые черты,
Улыбку радости небесной
И взоры самой красоты.
Вкруг тонкого Гебеи стана
Венерин пояс повяжи,
Сокрытый прелестью Альбана
Мою царицу окружи.
Прозрачны волны покрывала
Накинь на трепетную грудь,
Чтоб и под ним она дышала,
Хотела тайно воздохнуть.
Представь мечту любви стыдливой,
И той, которую дышу.
Рукой любовника счастливой
Внизу я имя подпишу.
1815 г.
К живописцу
Екатерина Бакунина
